Иногда регламентация доходила до полного абсурда. Например, по итогам 8-й пятилетки руководимому мною отделу НИИ полимерного машиностроения была выделена правительственная награда. На выдвигаемую для награждения кандидатуру необходимо было заполнить анкету, состоящую из 16-ти пунктов. Так вот восемь из них были заполнены заранее партийными органами. В результате я мог выдвинуть для награждения только женщину 40-50 лет, члена КПСС, ведущего конструктора, с высшим образованием, русскую, замужнюю, имеющую детей. Мне так хорошо запомнились подробности этого необычного дела, потому, что я проявил при подборе соответствующей кандидатуры некоторую строптивость, за что имел впоследствии немало неприятностей. "А как же производственные показатели?" - спросите вы. Они, как выяснилось, играли далеко не первостепенную роль.

Точно такие же порядки существовали во всех сферах советской музыкальной культуры. Всемирно известных авторов опер, балетов и симфоний доводили до инфарктов и инсультов постановлениями ЦК КПСС о формализме и всяких прочих "измах". Легкая инструментальная музыка отмеривалась микроскопическими дозами. О джазе вообще не могло быть и речи. "Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст!" - сказал, как отрезал, выражая волю партии, знаменитый детский поэт и "гимнюк" Сергей Михалков. Эти слова, обнародованные газетой "Правда", стали надолго руководством к действию для коммунистических культуртрегеров.

Вполне естественно поэтому, что присутствующие на редко проводимых тогда вечерах отдыха в школах, учебных институтах, дворцах культуры и заводских клубах могли танцевать только польку, краковяк, мазурку, па-де-катр и тому подобное. Пределом допустимого был вальс, где партнеры, танцуя, довольно плотно контактировали друг с другом, что также не поощрялось. Я довольно хорошо знал несколько человек, которые потеряли партийные и комсомольские билеты и надолго были вышвырнуты из активной жизни только за то, что разрешали оркестру сыграть разок-другой танго и фокстрот, олицетворяющие нравы "разлагающегося капиталистического общества".

Но вот в конце пятидесятых подули ветры некоторых перемен. И вступающие в жизнь юноши и девушки, воспитанные на гимнах, маршах, строевых песнях и ораториях, с волнением и восторгом встретили, вырвавшиеся на "просторы родины чудесной" совершенно неизвестные им прекрасные мелодии. Легкие и искрометные, немного печальные, пронизанные невероятной жаждой любви и жизни, они проникали в самые сокровенные уголки человеческих душ, позволяли отвлечься хотя бы на короткое время от мирской суеты, очищали от накопившейся скверны, делали мысли и поступки более чистыми и одухотворенными. Это были танго Оскара Строка.

Почти вся сознательная жизнь композитора была связана с Ригой, куда он переехал из Петербурга в тридцатилетнем возрасте в 1923 году. Именно отсюда разошлась по всему миру и стала невероятно популярной написанная Строком музыка, именно здесь его многочисленные почитатели провозгласили Строка "королем танго".

В молодости он ведет весьма широкий и беспорядочный образ жизни. Женщины, званые вечера, приемы, рулетка, карты, бега начисто съедают львиную долю его весьма приличных по тем временам доходов от сочинения музыки. Чтобы поправить дела, Строк начинает заниматься бизнесом, но все его многочисленные попытки разбогатеть кончаются крахом. Он не только теряет имеющиеся в наличии средства, но и влезает в долги, которые вынужден затем выплачивать в течение многих лет. Разочарованный и опустошенный, он отказывается от вредных привычек, понемногу остепеняется, заводит семью и детей. Несмотря на шумный и заслуженный успех на музыкальном поприще, состоятельным человеком он так и не становится. Это подтверждает такой факт: в конце 30-х годов он с семьей вынужден ютиться в двух комнатах большой коммунальной квартиры, расположенной на окраине города. Но семья живет дружно и весело, несмотря на стесненные средства. Скромная обитель почти всегда переполнена гостями, а сам композитор упорно и настойчиво работает, что позволяет ему расплатиться с кредиторами и перебраться в отдельную квартиру в центре Риги. Казалось, жизнь начинает налаживаться, тем более что установленная в Латвии с помощью грубой силы Советская власть, по счастью, не предъявляет композитору никаких претензий, и он успешно продолжает сочинять и концертировать. Все пошло прахом 22 июня 1941 года. В начале войны семья Строка успевает эвакуироваться из почти мгновенно занятой немцами Риги, что спасло ее от верной гибели, ожидавшей все еврейские семьи на оккупированной территории. Кое-как обустроив жену и детей в Алма-Ате, Строк почти всю войну проводит в действующей армии в составе фронтовых концертных бригад. Его партнеры по выступлениям на передовой - ведущие советские певцы, композиторы и актеры.

Заканчивается война, но страна продолжает жить в казарменном режиме. Более того, идеологическое давление на трудящихся, среди которых немало воинов-освободителей, сумевших повидать "иную жизнь", достигает апогея. Легкая музыка оказывается под запретом, и Оскар Строк остается не у дел. В это же время происходит событие, боль от которого он носил в себе до последних дней своей жизни. Ему, участнику войны, автору свыше 300 танго и 300 других музыкальных произведений, исполняемых лучшими оркестрами Франции, Италии, Германии, Японии, Румынии, Венгрии, Югославии, Аргентины и других стран, не позволяют вступить в Союз Советских композиторов. Руководство Союза во главе с вальяжным, хвастающимся своею демократичностью Тихоном Хренниковым посчитало музыку Строка безыдейной, вредной для слуха строителей нового общества. Хотя, как утверждают некоторые свидетели тех далеких событий, имей Оскар партбилет в кармане и фамилию не Строк, а Строков, Строкян, или хотя бы Строкис, все было бы по-другому.

Итак, Советская власть не уничтожила его, как Мейерхольда, Михоэлса, Кольцова, Ясенского, Бабеля и тысячи других; не изолировала от общества, как Козина, Русланову, Федорову, Жженова; она погубила в расцвете сил кипучую творческую натуру, принудив ее к вынужденному бездействию. Оскар Строк разделил судьбу Платонова, Булгакова, Зощенко и до наступления хрущевской оттепели зарабатывал на жизнь игрой в ресторанах, редкими выступлениями в домах отдыха и санаториях. В начале 60-х годов к нему вновь возвращается популярность. Его мелодии все чаще и чаще звучат в эфире. Пластинки с его произведениями выходят многотысячными тиражами и мгновенно раскупаются. Но, как композитор, Строк закончился. Он еще пытается писать какие-то пьесы, вальсы, интродукции, но они не идут ни в какое сравнение с теми шедеврами, которые он создал в период своего озарения. Здоровье расшатано многочисленными запретами и унижениями, да и возраст уже не тот. Окруженный друзьями и поклонниками своего таланта, Строк вступает в последний период жизни. Умирает он в 1975 году, немного не дотянув до 83-х лет.

Оскар Строк, несмотря на работу в весьма специфическом жанре, внес большой вклад в развитие музыкальной культуры. Он сделал с танго то, что его гениальный соплеменник Имре Кальман сделал с опереттой. Превратил салонный, несколько жеманный и манерный танец в воистину всенародный. Его музыка во многом содействовала появлению, становлению и успеху целой плеяды выдающихся исполнителей, таких как Суговара, Морфесси, Петр Лещенко, Козин, Баянова, Кобзон и многих других. Его лучшие вещи включал в свои концертные программы великий Шаляпин. В Японии и еще в ряде стран до сих пор существуют оркестры, созданные под музыку Строка. Такие его музыкальные бестселлеры, как "О, эти черные глаза...", "Скажите почему...", "Я помню лунную рапсодию...", "Татьяна", "Последнее танго" наряду с "Кумпарситой", "Ревностью" и "Утомленные солнцем", по мнению многочисленных экспертов, вошли в список лучших танго за всю историю его существования. Чарующие звуки жизнеутверждающей музыки Оскара Строка еще долго будут согревать сердца наших детей, внуков и правнуков по обе стороны Атлантического океана.

* Иосиф Дарский:

С интересом прочёл в четвёртом номере "Вестника" статью Гарри Любарского "Виват, король!", посвящённую выдающемуся музыканту Оскару Строку. Но с ещё большим интересом, а точнее - удивлением, в заключительной части работы Г.Любарского увидел я довольно спорное утверждение о том, что "его (Оскара Строка - И.Д.) лучшие вещи включал в свои концертные программы великий Шаляпин".
Репертуар Ф.И.Шаляпина хорошо известен: он включён в третий том популярного сборника "Ф. И.Шаляпин" (М., Изд. "Искусство", 1979 год, стр. 335-342). Среди сотен произведений различных авторов, спетых Шаляпиным, нет ни одной песни, написанной Оскаром Строком.
Правда, в литературе описан один случай, когда Шаляпин действительно исполнил несколько произведений Строка. Вот как вспоминал об этом сам Оскар Давыдович: "Приехав в Ригу, Шаляпин меня разыскал и пригласил в гостиницу "Метрополь". После угощения, состоявшего из заварного чёрного хлеба, русской колбасы и чая, по которому я так соскучился, Фёдор Иванович лукаво посмотрел на меня и, аккомпанируя себе на рояле, начал напевать вполголоса мои песенки. Он понимал, как мне приятно, что великий русский артист знает мои скромные произведения (И. Фейгельсон "Забытое имя", "Алеф", #347, 15 октября 1990 г.)".
Однако, эта история ни в коей мере не является основанием для приведённого выше утверждения г-на Любарского. Если же автор статьи располагает фактами, подтверждающими его точку зрения, то он обязан поделиться ими с читателями журнала.
Нью-Йорк

ОТВЕТ ГАРРИ ЛЮБАРСКОГО 

Что же мы видим на самом деле? В журнале #6(239) от 14 марта 2000 г. опубликовано письмо Иосифа Дарского, касающееся содержания моего очерка "Виват, король!", посвященного трагической судьбе выдающегося композитора Оскара Строка. Ссылаясь на изданный в СССР в 1979 г. сборник, автор обвиняет меня в подтасовке фактов, а именно в том, что Шаляпин никогда не пел Строка и что я обязан (!!!) доказать обратное.
Мне кажется, что прежде, чем выдвигать подобные обвинения, можно было бы взять в редакции мой телефон и поинтересоваться, откуда у меня эти данные. Я бы не только подробно ответил, но и дал бы возможность прослушать в исполнении Шаляпина танго Строка "Был день осенний"... И, наверное, бы отпала необходимость в этой переписке.

"Вестник" №4(237), 15 февраля 2000