Форум
Форма входа


Меню сайта

Поиск

Статистика

Друзья сайта
Информационный портал шансона

Майя Розова. Официальный сайт

Russian Records

Журнал «Солнечный Ветер»


Наш код баннера
Петр Лещенко. Официальный сайт



Приветствую Вас, Гость · RSS 29.03.2024, 14:39

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » КОЛЛЕКЦИОНЕР » Рассказы о коллекционерах » МОЙ ДРУГ - ВОЛОДЯ ГУРВИЧ. ЗАМЕТКИ О КОЛЛЕКЦИОНЕРЕ (Раритеты из коллекции. Итальянская опера и Федор Шаляпин)
МОЙ ДРУГ - ВОЛОДЯ ГУРВИЧ. ЗАМЕТКИ О КОЛЛЕКЦИОНЕРЕ
Olga777Дата: Пятница, 10.04.2009, 17:34 | Сообщение # 1
Дирижер
Группа: Администраторы
Сообщений: 816
Статус: Offline

Март 27, 2009

МОЙ ДРУГ ВОЛОДЯ ГУРВИЧ
Марк Зальцберг




Статья целиком была опубликована в сборнике "Русские евреи в Америке" в 2005 году
и в сокращенном варианте по-английски в буклете,
приложенном к первому диску американского издания
коллекции Владимира Гурвича.


Передо мной лежит старая долгоиграющая пластинка. Ей очень много лет! Я купил ее в Ленинграде еще до моего отъезда в эмиграцию, а стало быть, приобретена была она более 30 лет назад. На конверте надпись «Искусство Шаляпина». А на другой стороне написано «Записи из коллекций В.Е.Гурвича и И.Ф.Боярского, реставрация 1973 г. Всесоюзная фирма грамзаписи Мелодия». Как ясно из дальнейшего текста - это электронные перезаписи с оригиналов-пластинок, записанных с голоса Федора Ивановича в 1907-1914 годах.
Мало кто теперь знает, что в те годы записи делались механически, на восковых дисках, после чего с них электрогальваническим методом изготовлялись металлические копии, а с них - металлические же матрицы. При посредстве этих матриц и штамповались тысячи пластинок, шедших в продажу. Пластинки делались из смолистого природного вещества - шеллака. Были они непрочными, легко разбивались при ударе и быстро изнашивались, т.к.проигрывались при помощи острых стальных иголок на механических устройствах - граммофонах. К тому времени, когда Володя начал собирать свою коллекцию, уже 10 лет как умер Шаляпин, закончилась Вторая мировая война, пластинок в хорошем состоянии было немного, кое-какие пропали и, как казалось, безвозвратно, а механические устройства для прослушивания сменились электронными. Володя взялся за трудную задачу!




Итак, записи из коллекции В.Е.Гурвича!

Всю жизнь вложил Володя в эту коллекцию. Конечно же, он был не только коллекционером. Он окончил Ленинградский педагогический институт им.Герцена по специальности математика, преподавал в школах, а потом и в Электротехническом институте в Ленинграде. Всю свою американскую жизнь работал программистом и весьма преуспевал в этом деле. Но это все для заработка. Жизнь его была посвящена опере, музыке и этой коллекции, где помимо 2000 шаляпинских пластинок-оригиналов, собрано несколько тысяч пластинок, где записаны голоса всех выдающихся и мало кому известных оперных певцов разных стран и народов, а также богатейшее собрание книг, афиш, фотографий и прочих документов, относящихся к его любимому жанру - опере. Он знал о ней все!

Я познакомился с Володей в доме нашего общего друга, известного искусствоведа Виктора Боровского. Это было в 1962 году. 24-летний Боровский уже преподавал в Ленинградском театральном институте, читал лекции в Доме ученых и других уважаемых заведениях. Он был превосходным лектором, глубоко знал музыкальный театр и литературу! Я подружился с ним задолго до встречи с Володей, слушал его лекции и высоко ценил его. К сожалению, Боровский покинул этот мир два года тому назад, будучи к тому времени знаменитым ученым, профессором, автором четырех монографий о русском драматическом и музыкальном театре, в том числе и о Шаляпине, изданной в Лондоне и Нью-Йорке на английском языке. Знаниям Боровского я не удивлялся. Он профессионал! А вот Володя поразил меня сразу. Он, преподаватель математики не уступал Боровскому познаниями об опере, певцах и оперных композиторах. Особенно блистал Володя знаниями о Федоре Ивановиче Шаляпине. Мы быстро подружились с Володей хотя бы потому, что музыка, опера и театр и меня интересовали с детства не как коллекционера и исследователя, а как внимательного слушателя и зрителя.

Вскоре я был приглашен к Володе домой, где снова подивился его эрудиции, воспитанности и гостеприимству. Но самым поразительным была его коллекция пластинок. Володя жил с мамой в маленькой квартирке на Московском проспекте. Уму непостижимо, как там помещались сотни коробок с огромными на 78 оборотов в минуту пластинками. Пластинок были тысячи, не говоря уже о книгах, каталогах, открытках и двух больших, стоящих на полу, как шкафы, граммофонах, которым было не менее 40 лет. Володя рассказал, что оперой и пластинками он увлекся лет с 14, особенно, после того как увидел американский фильм «Молодой Карузо» с Марио Дель-Монако в главной роли. С тех пор его жизнь определилась навсегда.

Я не стану копаться в архивах и выяснять, в каком году попал в Россию упомянутый фильм. Не это нам важно. По-моему, в 1948 г. Важно, что в юноше проснулся талант, редко встречающийся в этом возрасте, - талант исследователя и коллекционера оперы. Володя почувствовал, что нет ничего прекраснее человеческого голоса, поющего оперные арии. Он понял, что для этого нужен голос, тщательно обработанный, красивый и мощный, своеобразный, точно настроенный живой инструмент. Он также понял, что нет ничего интереснее на свете, чем опера как жанр.
Для заявления о таланте этого, конечно, маловато. Многие люди, и я в том числе, с детства и на всю жизнь увлеклись оперой и классической музыкой. Но, в отличие от нас, Володя занялся оперным театром как исследователь, коллекционер и пропагандист этого прекрасного искусства. Он навсегда отдал свою душу, время и заработки на собирание, изучение и систематизацию всего, что относилось к опере. Природа наделила его хорошим музыкальным слухом и памятью. Он помнил мелодии сотен арий, с текстом на русском и итальянском языках. Он узнавал на слух практически любое произведение по нескольким нотам. Он изучил итальянский язык и мог говорить. Это помогло ему попасть статистом на сцену Большого Театра во время гастролей Ла-Скала в Москве и щеголять в костюме эфиопского пленника в «Аиде» к вящему моему с Боровским веселию в качестве зрителей.

Но особенно его интересовало все, связанное с именем и творчеством гениального Шаляпина. Володя знал о каждом событии в жизни артиста, собрал все записанные им пластинки, сотни открыток и негативов, изображавших Федора Ивановича в различных ролях и в жизни. На полках володиной библиотеки стояли все книги, посвященные Шаляпину, упоминавшие о Шаляпине, и, конечно, книги, написанные самим артистом. В коллекции были представлены афиши с именем великого певца, статуэтки, изображавшие его в различных ролях, почтовые марки с портретами артиста, коробки от папирос, любимых певцом и, конечно же, шаляпинские рисунки и автографы. Все это стоило немалых денег и времени. Володя работал годами не менее 12 часов в сутки. Преподавал, репетиторствовал, экономил на всем ради своего любимого дела. Казалось, для него в мире ничего не существовало, кроме оперы и Федора Ивановича. Но, я не зря написал «казалось»! Володя был великим знатоком кино, любил и знал живопись, блестяще играл в шахматы и занимал высокие места в Нью-Йоркских блитц-турнирах, куда и попасть-то может только очень сильный игрок, и на международных конкурсах по шахматной композиции, в которой он имел звание мастера. Кроме того, он был феноменально начитан.

Собирая свою коллекцию в СССР, он познакомился с такими же, как он, советскими и зарубежными фанатиками грамзаписи. Имена Боярского, Перепелкина, Гармаша в России и Келли в Англии известны всем любителям старинных граммофонных пластинок. Володя дружил с ними, обменивался дисками, документами, кое-что покупал или продавал. Это была насыщенная и очень специальная жизнь. Разыскивал он пластинки везде и всегда. На барахолке, в комиссионных магазинах, у знакомых и незнакомых людей. Он изучал каталоги русских и иностранных фирм, рылся в театральных запасниках, выписывал специальные журналы на многих языках. Его глаз был настолько настроен на граммофонную тему, что как-то в Ленинграде, придя к знакомым и случайно оказавшись на коммунальной кухне, он узнал в кухонном столе, покрытом свисающей до пола клеенкой и заставленном посудой, старинный граммофон. Он тут же купил его у обрадованной хозяйки, не знавшей мебели применения и жаловавшейся, что в качестве стола он и мал и высок. Теперь граммофон стоит в нью-йоркской квартире Володи Гурвича и исправно работает, несмотря на 80- летний возраст.

О своих пластинках Володя знал все, вплоть до регистрационного номера фирмы. Однажды, спросивши номер телефона у человека, которому следовало позвонить, Володя не стал его записывать, а на вопрос, как же он запомнит номер, ответил загадочной фразой: «Да ведь это две дубинушки»! На вопрос, что это значит, он пояснил, что номер телефона совпал с регистрационными номерами двух шаляпинских записей песни «Дубинушка», сделанных в разное время и теперь Володей разыскиваемых. А уж этих-то номеров он никогда не забудет. Надо сказать, что собрать все записи певца для коллекционера совсем не то же самое, что для меня. Я удовлетворюсь тем, что соберу все, спетое певцом по названиям произведений. Коллекционер соберет все, что носит имя певца на этикетке пластинки.

Вот этим-то и занимался Володя, разыскивая все, прямо или косвенно имеющее отношение к имени Шаляпина. Десятки фирм от русских и до японских с начала 1900 годов и до 1937 записывали голос Шаляпина. У коллекционера должны быть все! Одна и та же ария, записанная в разных студиях, - это разные записи и разные арии, поскольку в разное время записанные, в разных условиях, с разными аккомпаниаторами они и звучат, следовательно, по-разному. Да и певец - не машина. У него бывает различное физическое состояние, настроение, возраст, наконец! Все это меняет интонацию и окраску пения. А записи, которые забраковал сам певец? Их не продавали, но ведь пробные оттиски сохранились. А записи, сделанные ограниченным тиражом? Их тоже надо добывать. Вот вам и 2000 шаляпинских дисков в коллекции Володи, хотя по названиям произведений Федор Иванович записал их не более 200. Пусть коллекционеры меня поправят. И как же интересно слушать одно и то же произведение, записанное в разное время на разных студиях и в разных странах. Видно, как рос талант певца, как менялось его понимание произведения, как совершенствовалась техника звукозаписи. Это ведь история искусства и технологии в звуке!

У Володи в коллекции были раритеты с голосами Баттистини, Руффо, Джеральдины Феррар, Лаури- Вольпи и десятков иных , к тому времени уже закончивших земной путь. Все, повторяю, оригиналы на 78 оборотов в минуту, записанные в начале 20 века. Были записи и на восковых цилиндрах, сделанные в студии Эдисона еще в конце 19 века, и, конечно же, аппарат для их прослушивания. Страстью Володи была итальянская опера. Причем, не вся. Он очень любил оперы до россиниевского времени. Любил Доницетти, Беллини, Перголези и Монтеверди. Ценил и Моцарта. Обожал Россини и Верди. Из русских любил Чайковского и Глинку. К Пуччини относился прохладно, но знал всего. О чем-нибудь вроде “Бориса Годунова”, “Хованщины” или “Катерины Измайловой” и слышать не хотел, хотя записи Шаляпина во всем русском репертуаре у него были, включая и “Бориса” и их он любил слушать без исключения. «Да ведь известно, - говаривал Володя, - что у Шаляпина и “Очи черные” звучат как шедевр вокала». Вагнер или Рихард Штраус для него вовсе не существовали как оперные композиторы, не говоря уже об Альбане Берге. «Воццека, - говорил он, - нужно заставлять слушать уголовников в качестве замены смертной казни. В опере надо петь, а не орать»! И я с ним согласен. Цель оперы, триумф оперы, задача оперы заключены в пении. Опера - не драма и не симфония. Это голос и мелодия. Пусть голос поет ни о чем, пусть по сцене расхаживают боги и волшебники. Это даже лучше. Ничто не должно мешать слушать голос. Драматические приемы отвлекают от голоса. Да, Шаляпину удавалось и петь, и играть. Так на то он и гений и единственный, притом.

Эмиграция разделила жизни всех нас на две непохожие друг на друга части. Володя уехал в 1974 году. И, конечно, увез с собой свою коллекцию. Чего ему это стоило, на какие ухищрения, расходы и преступления (по советским законам) ему пришлось решаться, не здесь описывать. Его коллекция, его собственность, в которую вложены большие деньги, труды и лишения, по советским законам ему не принадлежала, и он был обязан безвозмездно оставить ее государству. Ну это все старые времена, хотя в этом отношении немногое в России переменилось, но об этом в конце рассказа.


В Америке Володе повезло. Я уже не говорю о хорошей и высокооплачиваемой работе, которой он заслуживал как талантливый и трудолюбивый человек. Володя встретил здесь свою будущую молодую жену, выпускницу театроведческого факультета Ленинградского театрального института Елену Берман, верную помощницу и друга. А кроме того, он мог теперь слушать свои любимые оперы в Милане, Париже, Риме, Лондоне и Нью-Йорке с первоклассными исполнителями на языках оригиналов, чего в те годы в СССР не практиковалось. Кто, живя в СССР, мог мечтать об этом, не исключая и профессионалов? Он часто звонил и говорил мне: «Я в Милан лечу. Там завтра «Симона Боканегру» (или еще что-нибудь) поют, а я ее в театре не слыхал никогда». Продолжала пополняться и его коллекция. На Западе многое стало доступнее, включая членов семьи Шаляпина.

Приехав ко мне в гости в Хьюстон в 1992 году, он заболел. Мы пошли плавать в бассейн. Он прыгнул в воду здоровым, а через две минуты я вытащил его задыхающегося из воды и прямо в плавках, мокрого привез в клинику, поняв, что дело чрезвычайно опасное. Инфаркт - подтвердили врачи. Через месяц он вернулся домой в Нью-Иорк, но ездить на работу уже не мог.
Вот тут-то он и начал приводить в порядок свою коллекцию и дискографию шаляпинских записей. Первая ее публикация появилась в печати еще до володиной болезни в капитальном труде В.Боровского «Шаляпин. Критическая биография», вышедшем в Великобритании в 1988 году в издательстве Hamish Hamilton, и в Нью-Иорке в 1988 году в издательстве Alfred A.Knopf на английском языке. Всеобъемлющий, прекрасно написанный, более чем 600-страничный труд содержал множество никому неизвестных фотографий великого артиста, взятых отчасти из коллекции В.Гурвича, а главное - перечень и описание всех записей пения Шаляпина, т.е.дискография, сделанная Володей совместно с уже упомянутым английским коллекционером А.Келли. Боровский не раз пользовался архивом и советами Володи при написании своей книги. Ничего подобного на английском, да и на любом другом языке не появлялось.

Что включала дискография? Название спетого произведения, имя композитора, фирменный номер, название фирмы, страна и дата записи и т.п. И так о многих сотнях записей! Дискография была подробной и казалось исчерпывающей, но Володя говорил, что он ею недоволен, что многое надо сделать к следующему изданию. Я не вникал в эту сугубо специальную область, но понимал, что предстоит моему другу большая и интересная работа. А тут время от времени стали появлятся какие-то новые шаляпинские раритеты. То собственноручный рисунок, то письмо, а то и пластинка. И стал Володя ездить в уже доступную Россию, где возможностей приобрести что-то «из шаляпинианы» было еще немало. Из последней поездки в мае 1999 года он не вернулся. Сердце остановилось! Володя посетил Частный музей граммофонов на Пушкарской улице в Санкт-Петербурге.

Спускаясь с пятого этажа, умер прямо на лестнице. Смерть праведника! Мгновенная смерть за любимым делом, которому он посвятил жизнь. Ему было 65 лет. Талантливый, исключительно честный, доброжелательный и воспитанный, он доставлял людям удовольствие в общении. Обладая энциклопедическими знаниями, Володя был скромен, никогда не подчеркивал своей исключительности и щедро делился этими знаниями со всеми. Такие люди, как он, украшают не слишком-то благородное человечество, а его коллекция будет служить людям, искусству и его истории. Arbiter Recording Company в Нью-Йорке взялась за издание на компакт дисках всех записей Шаляпина из коллекции В.Гурвича, да еще и с иллюстрациями с Шаляпинских негативов из того же источника. Это будут 12 дисков, содержащих все, что когда-то записал Федор Иванович. Четыре из них уже стоят у меня на полке, напоминая мне о моем любимом друге.

И в заключение, несколько печальных размышлений. Недавно мне позвонила из Санкт-Петербурга одна из руководителей Театрального музея, того самого, где когда-то демонстрировал свои коллекции Володя, где до отъезда в 1979 году в Англию читал свои лекции Виктор Боровский. “Где некогда бывал и я” до своего отъезда в США в том же году. Эта сотрудница, зная, что я Володин друг и что Володи уже нет на свете, спросила, нельзя ли получить у вдовы Володи - Елены его знаменитую коллекцию. Я спросил: «Купить?» «Нет, - был ответ. - У музея нет денег!» Бесплатно! Бесценную коллекцию!
Я позвонил Елене и рассказал об этом разговоре. «Дело не в деньгах, - сказала она, - Володя всегда говорил, чтобы я никогда не отправляла коллекцию в Россию. Ни за деньги, ни даром. Он, зная цену коллекции, предвидел, что ее захотят получить для какого-нибудь музея, в лучшем случае. Володя всегда с возмущением говорил о том, что останки Шаляпина, вопреки его воле, перевезли в Россию почти уголовным приемом. «К этой сволочи ни живым, ни мертвым», - говаривал великий артист».

Что тут добавишь. И Шаляпина и нас всех, более или менее талантливых и полезных стране людей довели до того, что жить в ней стало невыносимо. Нас всех выжили, выгнали из СССР. А ведь мы все любили и свою родину, и особенно ее искусство. Вот и Володя уехал и увез свою коллекцию, труд всей своей жизни.
И вот, «Arbiter recording company in New –York», а не фирма «Мелодия» издает коллекцию Володи... Что ему Гекуба? Что он Гекубе? «Человек еврейской национальности», как нас всех в СССР звали официальные лица, беспочвенно подозревая в русофобии и ненависти к своему отечеству и его культуре, сохранил для человечества голос, негативы фотографий, рисунки и автографы русского гения, потратив на это свое состояние и жизнь. Конечно, эти компакт-диски попадут и в Россию. А вот коллекция так и останется навсегда в США.

Напоследок еще одна деталь. Мой петербургский друг, живущий там и поныне, известный театральный деятель, узнав о переговорах по поводу коллекции и зная Володю, закричал в телефон: «Не отдавайте коллекцию! Ведь ее разворуют и продадут по частям за огромные деньги».
(Я думаю из любви к русскому искусству).
Вот и все о моем друге Владимире Гурвиче и его коллекции.


Опубликовано в №234 (27 марта 2009 г.)
© Газета "Наш Техас"
http://www.ourtx.com/?a=3003


ПРИМЕЧАНИЕ

Этой публикации 3 года, а год назад на сайте газеты появился комментарий. Публикуем полностью:

Здравствуйте, Марк!
Прочитал Вашу статью о Владимире Гурвиче и его коллекции.
Вы знаете, о нынешнем положении в России Вы написали совершенно верно. Мне самому довелось недавно общаться с работниками Музея музыкальной культуры в Москве (ГЦММК им. Глинки). Дело в том, что у них хранится коробка с 13 пробными оттисками шаляпинских записей. Их передала музею внучка певца, Александра Шувалова-Дорман (в дар! естественно, в дар, у музея же, как всегда, нет денег!). Записи эти были худо-бедно выпущены музеем на компакт-диске, но не все и без указания матричных номеров. А без этих номеров сложно понять, что это за записи, какие из них одобренные, а какие - забракованные. Я обращался в музей по этому вопросу, и мне позволили поработать с каталогом (впрочем, он напечатан на одном листе бумаги). И Вы знаете, среди этих пробных оттисков обнаружился один очень интересный… Это запись “Элегии” Массне с матричным номером 2В885-3, сделанная 13 мая 1931 года. В тираж тогда пошла запись с номером 2В885-1. Но поразительно, что на этикетке той записи, что с индексом 3, есть надпись шаляпинской рукой: “beast”. Что бы это значило?.. Неужели такая чудовищная запись? Я обращался по этому поводу к директрисе шаляпинского музея в Москве Э. В. Соколовой, и она предположила, что это, конечно же, описка - должно быть “best”. И действительно, писать на этикетке что-то чересчур эмоциональное, было бы странно… Но почему же эту запись тогда не выпустили на компакт-диске? Так, оказывается, её умудрились разбить! Видимо, когда перевозили из Штатов в Россию…
И вот я осмелился предложить работникам музея попытаться переписать эту пластинку (она разбита, но хранится, склеенная скотчем). Не я сам - подобными вещами профессионально занимается мой питерский знакомый, Анатолий Маркович Лихницкий (возможно, Вы его тоже знаете?). И что бы Вы думали? Конечно же, мне ответили, что это… “не ТОТ уровень”. То есть, подаренную пластинку они разбили, но вот теперь берегут, как артефакт, никому не хотят отдавать для переписи (наверно, боятся, что будет похищена). И вот я сейчас думаю, где бы раздобыть ТОТ уровень… Не знаю… Какой уровень их устроит? Уровень Министра Культуры? Или уровень Президента? А может быть, коллективная петиция зарубежных шаляпинистов их устроит?..
Хотел бы в завершение поинтересоваться у Вас, Марк. Не подскажете ли, где можно посмотреть каталог коллекции Владимира Гурвича? Ведь, возможно, пробный оттиск с матричным номером 2В885-3 не один, и он есть в коллекции В. Гурвича? Пусть и без собственноручной шаляпинской пометки, но зато не разбитый… И тогда есть надежда, что его выпустят (либо уже выпустили?) на компакт-диске. Да, и подскажите ещё, пожалуйста, на какой стадии находится выпуск дисков “The Chaliapin Edition” из коллекции Владимира Гурвича? Сколько дисков уже выпущено? И как их можно приобрести?
С уважением, Павел Марутенков
.


Не случайны на земле две дороги - та и эта.
Та натруживает ноги, эта душу бередит.
 
Форум » КОЛЛЕКЦИОНЕР » Рассказы о коллекционерах » МОЙ ДРУГ - ВОЛОДЯ ГУРВИЧ. ЗАМЕТКИ О КОЛЛЕКЦИОНЕРЕ (Раритеты из коллекции. Итальянская опера и Федор Шаляпин)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Copyright petrleschenco.ucoz.ru © 2024
Сайт создан в системе uCoz