ПАСХА В МОЕЙ ЖИЗНИ
Александр Куприн
Пасхальные колокола
http://www.pravkniga.ru/pasxa.html?id=531

Быстро-быстро промчались впечатления вчерашнего дня и Великой ночи: плащаница в суровой холодной темноте собора, воздержание от еды до разговения, дорога в церковь, в тишине и теплоте апрельского синего вечера, заутреня, крестный ход, ликующая встреча восставшего из гроба Христа, восторженное пение хора, подвижная, радостная служба, клир в светлых сияющих парчовых ризах, блеск тысяч свечей, сияющие лица, поцелуи; чудесная дорога домой, когда так нежно сливаются в душе усталость и блаженство, дома огни, добрый смех, яйца, кулич, пасха, ветчина и две рюмочки сладкого портвейна; глаза слипаются; в доме много народа, поэтому тебе стелят постель на трех стульях, поставленных рядком; погружаешься в сон, как камень падает в воду.

Утром проснулся я, и первое, еще не осознанное впечатление большой — нет! — огромной радости, которой как будто бы пронизан весь свет: люди, звери, вещи, небо и земля. Побаливает затылок, также спина и ребра, помятые спаньем в неудобном положении на жесткой подстилке, на своей же кадетской шинельке с медными пуговицами. Но что за беда? Солнце заливает теплым текучим золотом всю комнату, расплескиваясь на обойном узоре. Господи! Как еще велик день впереди, со всеми прелестями каникул и свободы, с невинными чудесами, которые тебя предупредительно ждут на каждом шагу!

Как невыразимо вкусен душистый чай (лянсин императорский!) с шафранным куличом и с пасхой, в которой каких только нет приправ: и марципан, и коринка, и изюм, и ваниль, и фисташки. Но ешь и пьешь наспех. Неотразимо зовет улица, полная света, движения, грохота, веселых криков и колокольного звона. Скорее, скорее!

На улице сухо, но волнующе, по-весеннему, пахнет камнем тротуаров и мостовой, и как звонко разносятся острые детские крики! Высоко в воздухе над головами толпы плавают и упруго дергаются разноцветные воздушные шары на невидимых нитках. Галки летят крикливыми стаями... Но раньше всего — на колокольню!

Все ребятишки Москвы твердо знают, что в первые три дня Пасхи разрешается каждому человеку лазить на колокольню и звонить, сколько ему будет удобно. Даже и в самый большой колокол!

Вот и колокольня. Темноватый ход по каменной лестнице, идущей винтом. Сыро и древне пахнут старые стены. А со светлых площадок все шире и шире открывается Москва.

Колокола. Странная система веревок и деревянных рычагов-педалей, порою повисших совсем в воздухе, почти наружу. Есть колокола совсем маленькие: это дети; есть побольше — юноши и молодые люди, незрелые, с голосами громкими и протяжными: в них так же лестно позвонить мальчугану, как, например, едучи на извозчике, посидеть на козлах и хоть с минуту подержать вожжи. Но вот и Он, самый главный, самый громадный колокол собора; говорят, что он по величине и по весу второй в Москве, после Ивановского, и потому он — гордость всей Пресни.

Трудно и взрослому раскачать его массивный язык; мальчишкам это приходится делать артелью. Восемь, десять, двенадцать упорных усилий и, наконец, — баммм… Такой оглушительный, такой ужасный, такой тысячезвучный медный рев, что больно становится в ушах и дрожит каждая частичка тела. Это ли не удовольствие?
Самый верхний этаж — и вот видна вокруг вся Москва: и Кремль, и Симонов монастырь, и Ваганьково, и Лефортовский дворец, и синяя изгибистая полоса Москва-реки, все церковные купола и главки: синие, зеленые, золотые, серебряные... Подумать только: сорок сороков! И на каждой колокольне звонят теперь во все колокола восхищенные любители. Вот так музыка! Где есть в мире такая? Небо густо синеет — и кажется таким близким, что вот-вот дотянешься до него рукою. Встревоженные голуби кружатся стаями высоко в небе, то отливая серебром, то темнея.
И видишь с этой верхушки, как плывут, чуть не задевая за крест колокольни, пухлые серьезные белые облака, точно слегка кружась на ходу.

1928

Да, не только Куприна открыл мне Петр Константинович. Я помню и стихи, которые он читал мне. Конечно, только запомнила некоторые строчки:
Дили-бом, дили-бом бом!
Ты запутался в дороге,
Так вернись в родимый дом.
Или:
Но если ангел скорбно склонится,
заплакав: «Это навсегда»
Я попросила, мне и автора нашли, и новое издание стихов этого поэта, и даже картинку того сборника, который был у нас дома. Я узнала его по переплету. Так обретаю постепенно то, что было у нас с Петей в той счастливой жизни. Это стихи поэта Михаила Кузмина. Не буду вам досаждать своими воспоминаниями, но Петр Константинович мне очень много дал и только-только начал мир открывать. Потом и теперь догоняла и догоняю самостоятельно.
Я многие стихи вспомнила, листая сборник Кузмина, но сейчас только одно приведу:

Михаил Кузмин
ПАСХА

На полях черно и плоско,
Вновь я Божий и ничей!
Завтра Пасха, запах воска,
Запах теплых куличей.

Прежде жизнь моя текла так
Светлой сменой точных дней,
А теперь один остаток
Как-то радостно больней.

Ведь зима, весна и лето,
Пасха, пост и Рождество,
Если сможешь вникнуть в это,
В капле малой - Божество.

Пусть и мелко, пусть и глупо,
Пусть мы волею горды,
Но в глотке грибного супа -
Радость той же череды.

Что запомнил сердцем милым,
То забвеньем не позорь.
Слаще нам постом унылым
Сладкий яд весенних зорь.

Будут трепетны и зорки
Бегать пары по росе
И на Красной, Красной горке
Обвенчаются, как все.

Пироги на именины,
Дети, солнце... мирно жить,
Чтобы в доски домовины
Тело милое сложить.

В этой жизни Божья ласка
Словно вышивка видна,
А теперь ты, Пасха, Пасха,
Нам осталася одна.

Уж ее не позабудешь,
Как умом ты не мудри.
Сердце теплое остудишь -
Разогреют звонари.

И поют, светлы, не строги:
Дили-бом, дили-бом бом!
Ты запутался в дороге,
Так вернись в родимый дом.

Дорогие мои, я так хочу, чтобы вы почувствовали то, что испытала я, слушая Петра Константиновича, читающего эти стихи. Откликнитесь или нет на мои воспоминания, не важно. Желаю, чтобы ощутили ту же грусть и радость одновременно, услышали ту музыку, что прозвучала во мне.
Счастья вам!

Стихи о Пасхе
Константин Роше
(1849-1933)

Христос воскрес! Он, Царь миров,
Царей могучих Повелитель,
Он - весь смиренье, весь - любовь,
За грешный мир Святую Кровь
Пролил как Ангел-искупитель!
Христос воскрес! Он людям дал
Завет святого всепрощенья,
Он падшим милость даровал
И за святые убежденья
Велел страдать, как сам страдал!
Христос воскрес! Он возвестил,
Что на земле все люди - братья,
Он мир любовью обновил,
Он на кресте врагов простил,
И нам открыл свои объятья!
Христос воскрес! Христос воскрес!
Пусть эти радостные звуки,
Как пенье Ангелов с небес,
Рассеют злобу, скорби, муки!
Соединим все братски руки,
Обнимем всех! Христос воскрес!
(1891 г.)

СВЯТАЯ ВЕСТЬ
Аполлон Коринфский
(1868-1937)

Светозарною весною —
Днем и в поздний час ночной —
Много песен раздается
Над родимой стороной.

Много слышно чудных звуков,
Много вещих голосов —
Над полями, над лугами,
В полутьме глухих лесов.

Много звуков, много песен, —
Но слышней всего с небес
Раздается весть святая,
Песня-весть — «Христос Воскрес!..»

Покидая свой приют,
Над воскресшею землею
Хоры Ангелов поют;
Пенью ангельскому вторят

Вольных пташек голоса,
Вторят горы, вторят долы,
Вторят темные леса, —
Вторят реки, разрывая

Цепи льдистые свои,
Разливая на просторе
Белопенные струи...
Есть старинное преданье,

Что весеннею порой —
В час, когда мерцают звезды
Полуночною игрой, —
Даже самые могилы

На святой привет небес
Откликаются словами:
«Он воистину воскрес!..»

Лидия Чарская
(1875-1937)

Земля и солнце,
Поля и лес -
Все славят Бога:
Христос воскрес!

В улыбке синих
Живых небес
Все та же радость:

Христос воскрес!
Вражда исчезла,
И страх исчез.
Нет больше злобы -

Христос воскрес!
Как дивны звуки
Святых словес,
В которых слышно:

Христос воскрес!
Земля и солнце,
Поля и лес -
Все славят Бога:

Христос воскрес!