Времена не выбирают В них живут и умирают. /Александр Кушнер/
ПЕСНИ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО ПРОНИКАЮТ В РОССИЮ
В трудное время пришлось жить и творить Петру Константиновичу Лещенко. В первой половине ХХ века две страшные мировые войны прокатились по земле, унося миллионы жизней и причиняя многим народам страдания, бедствия и разруху. Будущие поколения назовут ХХ век самым кровавым веком в истории человечества. Но, как это не удивительно, именно первая половина ХХ века для многих стран мира явилась золотым периодом расцвета эстрадной песни. В СССР песенная культура сумела выжить в жестоких условиях тотальной партийной цензуры. Силой захватив власть в стране, партия большевиков стремилась поставить песню на службу идеологии. Песни, восхваляющие навязанный стране режим и его вождей, с утра до вечера звучали по всесоюзному радио, массовыми тиражами выпускались на грампластинках. Но у народа были свои любимые песни. Как на каменистой почве, обдуваемой леденящим ветром, вдруг расцветают яркие цветы, так в условиях жестокой цензуры продолжали рождаться прекрасные песни, близкие и понятные широким слоям населения. Через колючую проволоку границ проникали в страну запретные песни русского зарубежья. Слушали их в передачах западных радиостанций или на контрабандных грампластинках западных фирм.
Особенно популярными были пластинки с песнями легендарного Петра Лещенко. Привозили их почти все, кто мог свободно ездить за рубеж в 30-е годы, чаще всего моряки дальнего плавания, спортсмены, принимающие участие в международных соревнованиях, артисты, возвращающиеся с зарубежных гастролей, чиновники дипломатических служб и номенклатурные партийные работники. Это они были главными поставщиками в страну запрещённых к ввозу в СССР грампластинок с записями певцов русской эмиграции и, прежде всего, Петра Лещенко. Ведь рабочих и колхозников за рубеж не посылали. А если иногда посылали, то в рядах доблестной Красной Армии. В те далёкие времена "освободительные походы" в Польшу, в Румынию, в Финляндию или в Прибалтийские страны были единственной широко доступной формой иностранного туризма. Попытки перевоза запрещённых грампластинок через границу не могли быть деянием наказуемым, сам запрет был негласным. Списки грампластинок, запрещённых к ввозу в СССР, Главрепертком держал в тайне от советских граждан. Эту всесоюзную организацию с многотысячным аппаратом цензоров партия Ленина - Сталина создала с целью защитить пролетарские уши от "тлетворного" влияния Запада и от песен, не служащих делу социалистического строительства. "Не подлежит разглашению" - такая надпись сопровождала составляемые Главреперткомом списки. Несмотря на разные ухищрения, таможни перехватывали часть контрабанды, но потока пластинок полностью не удавалось остановить. Большое количество лещенковских пластинок проникало в страну с дипломатической почтой. Для некоторых из тех, кто имел возможность часто бывать за рубежом, запрещённые пластинки были источником дополнительного заработка. Контрабандные пластинки через посредников продавались "из-под полы" на барахолках больших городов. Об одном оригинальном способе распространения контрабандного товара повествует рассказ Александра Соколенко "Орден Красного Знамени". В нём приведен рассказ заключённого, встретившегося автору в зоне одного из лагерей: " ...Но я люблю, если что делать, то делать широко, в больших масштабах. Данную новую тему я прежде всего изучил основательно и убедился, что на пластинку, действительно, большой спрос. Я связался с некоторыми работниками Министерства иностранных дел и на обоюдовыгодных условиях через них стал получать необходимый товар. Дипломатическая почта заработала косвенно и на меня. Предварительно я вошел в контакт с завотделом "Грампластинка" одного большого комиссионного магазина. Потом к нему на извозчике я систематически, по мере поступления из-за границы товара, привозил посылки. Они в отделе приводились в соответствующий товарный вид и подготавливались соответствующие порции, рассчитанные на одного покупателя, и отдельно выписывался от руки список пластинок. Утром, (...) я направлялся, словно на важную государственную работу, в комиссионный магазин. Там из-под прилавка вручали мне мой портфель с товаром, и я начинал толкаться среди многочисленных покупателей отдела "Грампластинка". Глаз у меня был достаточно наметан, чтобы определить, следует ли предлагать свою коммерцию тому или иному покупателю. Избрав жертву, если она заслуживала доверия, я с высоты своей енотовой шубы, блестя десятком золотых зубов, извиняясь перед ней, заявлял, что я являюсь любителем иностранной пластинки, что кое-что принес сдать на комиссию. – Не угодно ли посмотреть списочек? – предлагал я. Жертва, конечно, соглашалась и после короткого разговора вручала мне крупную сумму, довольная случайной и выгодной сделкой. А я после трудов праведных отправлялся в ближайший ресторан обедать. За это время в отделе "Грампластинка" приготавливалась новая очередная порция с новым списочком. В отделе "Грампластинка" и своих пластинок было много, и услужливые продавцы до приторности предлагали покупателям пластинки с песнями композитора Дунаевского, выступлениями народной певицы Ковалевой, речами товарища Сталина. От них воротило покупателей, и я для них был счастливой находкой. (...) Жаль только, что я не мог полностью удовлетворить тогдашний спрос. Но торговля шла бойко."
В Сети можно встретить утверждения, что в СССР в начале 30-х годов грампластинки западных фирм с записями песен Петра Лещенко поступали в продажу через сеть магазинов Торгсина. Эта организация, созданная в июле 1930 г., по замыслу должна была обеспечивать продажу иностранцам за валюту товаров, отсутствующих в общедоступной торговой сети. Но валюта от иностранцев текла слабеньким ручейком. Для советских граждан ввели "талоны Торгсина" в обмен на золото и серебро. Талоны эти можно было отоваривать в любом торгсиновском магазине. В крупных магазинах за валюту или по талонам наряду с другими дефицитными товарами и продуктами питания покупались раритетные пластинки, выпускаемые специально для сети Торгсина. От обычных советских пластинок отличались они яркими красно-жёлтыми этикетками с надписью "Sovsong". На этикетках этих пластинок было буквенное обозначение "ГГ", свидетельствующее о разрешении Главреперткома на продажу исключительно в сети Торгсина.
В репертуаре торгсиновских пластинок была, в основном, танцевальная музыка в исполнении лучших западных оркестров Пауля Годвина, Марека Вебера и др. в переписи с пластинок западных фирм, танго и фокстроты, столь опасные для партийной идеологии. Например, по плану на 1934 г. для продажи исключительно в сети магазинов Торгсина "Грампласттрест" должен был выпустить 2 миллиона пластинок с музыкальными записями по спискам, составленным Главреперткомом. Торговал Торгсин и наиболее ходовыми импортными пластинками, приобретаемыми на Западе за валюту. Их репертуар тщательно проверяли специально для этой цели вышколенные цензоры. Это была алчная спекуляция, цены на пластинки западных фирм завышались в несколько раз. В 1936 г. сеть магазинов Торгсина была ликвидирована, когда поток валюты и драгоценных металлов от населения почти полностью иссяк. Журналист Виктор Буря в газете "Молодой Дальневосточник" описывает Хабаровск 30-х годов: "В Торгсине, кроме прочих, был отдел музыкальных товаров. В нем нет-нет, да и появлялись новые пластинки. Спрос на них был велик, да и купить их можно было лишь за червонцы или обменять на золото или серебро (...) Особый интерес вызывал джаз и песни в исполнении Леонида Утесова, Петра Лещенко, Вадима Козина, Константина Сокольского. Были среди тех песен и запрещенные - так называемые “эмигрантские”. Их можно было услышать только на пластинках. По радио они не звучали, как, впрочем, многое из советского джаза. На этикетках пластинок (их называют еще “яблоками”) в те времена не всегда писали имена композиторов и исполнителей. Кратко сообщалось - джаз такого-то, а то и просто только название песни. Под такими “молчаливыми “яблоками” на пластинках попадались Петр Лещенко или Александр Вертинский." Подобные свидетельства у меня вызывают сомнения. Летописец истории советской пластинки, один из наиболее серьёзных исследователей в России Глеб Анатольевич Скороходов в книге "Тайны граммофона", рассматривая пластиночный репертуар сети Торгсина, о пластинках с песнями Петра Лещенко не упоминает.
Сентябрь тридцать девятого года гусеницами немецких и советских танков перепахал польскую землю. Началась Вторая Мировая Война. Оккупация Красной Армией и присоединение к СССР половины территории Польши, а позже аннексия трёх прибалтийских стран и Бессарабии ликвидировали баръеры государственных границ. Бывшие раньше труднодоступными, грампластинки западных фирм с записями певцов русского зарубежья без особых препятствий и в большом колличестве стали распостраняться по всей стране. Песни Петра Лещенко стали доступны более широкому кругу слушателей, а не только партийной аристократии. (По утверждению приёмного сына Сталина Артёма Фёдоровича Сергеева пластинки с песнями Петра Лещенко были даже в личной фонотеке "Друга и Учителя", хотя он особой любовью песни певца не жаловал, охотнее слушал вычурные ариетки Александра Вертинского) Называющий себя филофонистом и историком шансона Рудольф Фукс (он же Соловьёв), печатающийся в американских русскоязычных газетах под псевдонимом Рувим Рублёв, написал большую статью "Пластинки-заики" о судьбе матриц рижской фабрики грампластинок "Bellaccord Electro", вывезенных в СССР качестве военного трофея. В студии этой фабрики в 30-х годах записывали песни Пётр Лещенко и ряд других певцов русской эмиграции.В этой статье автор сообщает: «За несколько лет перед войной в Ленинграде была создана так называемая «Экспериментальная фабрика, грампластинок», предназначавшаяся большей частью для того, чтобы выпускать музыку и песни из зарубежных и отечественных кинофильмов. Во главе ее стоял некто Заикин, хороший организатор и предприимчивый делец от музыки. Как только Красная Армия вошла в Ригу, он получил спецмандат и предписание: срочно забрать и доставить в Ленинград все матрицы и весь оставшийся нераспроданным тираж бывшей фирмы «Беллакорд». Заикин так и сделал. Почти все матрицы, за исключением единичных экземпляров, вывезенных самими артистами, попали в прессовочный цех «Экспериментальной фабрики», где с них срочно начали печатать пластинки. Спрашивается, для чего? Ведь весь этот репертуар был глубоко чужд советской идеологии. Во всех этих песнях, танго, фокстротах, романсах и частушках пелось о простых человеческих чувствах, переживаниях, надеждах и разочарованиях. В них не было ни слова агитки, они были далеко от какой-либо политики. Оказывается, весь этот срочно печатающийся тираж предназначался для личного пользования партийных чиновников и их семей, короче – для любого сорта крупных чинов. Пластинки выпускались без этикеток. Их заменяли кружочки из серебряной фольги, на которых приклеивали бумажные прямоугольнички с напечатанными на пишущей машинке с названием песни и именем исполнителей. Причем возникала обнаруживаемая впоследствии коллекционерами неизбежная путаница, когда песни в исполнении Неплюева или Сокольского приписывались Лещенко или Вертинскому. Эти пластинки – по имени их создателя – назывались "заиками"». В этом свидетельстве правда перемешана, как всегда у Рувима Рублева, с вымыслом. Действительно, инженер Владимир Заикин, как и сам Рудольф Фукс, был гениальным дельцом шоу-бизнеса. Действительно фабрика, которой руководил Заикин, выпускала пластинки с песнями Петра Лещенко и других певцов русского зарубежья, но не с оригинальных матриц фабрики "Bellaccord Electro", а в переписи с рижских пластинок. В Ригу Заикина никто не посылал. Рудольф Фукс - талантливый мифотворец, лёгкость пера у него необыкновенная. Несколько иначе освещает эту тему писатель Роберт Гордеев в эссе «Толстые пластинки »: "... во время Блокады, даже в самые тяжёлые голодные дни, в Ленинграде работала Экспериментальная фабрика грампластинок обменного фонда и выпускала не издававшиеся ранее или редко встречавшиеся произведения, в том числе и переписи с трофейных пластинок. У директора и работников фабрики был прекрасный вкус, пластинки ещё во время Блокады стали очень популярны и достать их было трудно. Было выпущено много танцевальной музыки, песен в исполнении Вертинского, Сокольского, Козина, Петра Лещенко. Очень ценным подарком в Ленинграде считался альбом этих пластинок, который иногда преподносился «верхним людям» города и фронта. Сейчас эти пластинки - большая редкость. Их можно узнать по толщине и тяжести и по этикетке, выполненной фотографическим способом или написанной от руки женским почерком на сероватой или голубоватой бумаге, например: «Алла Баянова. Волга» или «Лещенко. Когда зажгутся фонари»."
Матрицы рижской фабрики грампластинок "Bellaccord Electro", в студии которой записывались Пётр Лещенко и ряд других певцов русской эмиграции, после окончания войны были вывезены, но не в Ленинград, а в Московский Дом Звукозаписи. С этих матриц печатались пластинки по заказу высоких рангом партапаратчиков. Вот свидетельство, приведенное в книге "Тайны граммофона" пера выдающегося исследователя эстрады Глеба Анатольевича Скороходова:
"Восстановили производство на рижском «Беллакорде», ставшем советским летом 1940 года. Вскоре его зачем-то переименовали — вместо всемирно известной марки присвоили новое, громоздкое, но привычное бюрократическому уху название «Рижский завод граммофонных пластинок», и миллионы заготовленных впрок голубых этикеток с выведенным серебром «Беллакорд» навсегда осели на складах. Начали рижане со своей довоенной танцевальной продукции. Но вскоре им на улицу Калмцисма, 40, прислали матрицы, записанные в ДЗЗ в 1943 — 1945 годах, а старые («буржуазные!») потребовали послать в Москву для «переслушивания». Обратно они уже никогда не вернулись. С эшелоном матриц знакомились по спецификациям — спискам с названиями и именами исполнителей. Большинство ящиков, не вскрывая, отправили в металлолом, как «не представляющих художественной ценности и сомнительных по содержанию». В очень незначительное число матриц, кому-то приглянувшихся и, очевидно, не вызвавших сомнений, попали те, что были с записями певцов, певших по-русски — Петра Лещенко, Константина Сокольского, например. Их поместили в подвалы ДЗЗ и сохранили до наших дней. (Позже, в конце 40-х и в 50-х годах машинистка Студии грамзаписи будет, чертыхаясь, печатать на круглых этикетках названия лещенковских песен — имена композиторов кто-то распорядился опустить, а в прессовом цехе ДЗЗ начнут изготовливать комплекты по спецзаказу ЦК, в количестве 30 экземпляров каждый. Строгий контролер ни на минуту не отойдет от пресса, разбивая бракованные диски, дабы ни одна «Моя Марусечка» или «Настя-ягода» не ушла на сторону. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку)"
О судьбе тиражей пластинок с записями песен Петра Лещенко бухарестского филиала фирмы "Колумбия" писала в своей книге Вера Белоусова-Лещенко: "Была такая организация ГУСИмЗ - Главное управление советских имуществ за границей. Возглавлял эту хитрую контору генерал МГБ Деканозов. Имущество, которое изымалось за рубежом, считалось военным трофеем. Скажем, закрыли филиал фирмы "Колумбия" в Бухаресте. Часть тиражей пластинок побили, а часть вывезли. Кто? Не трудно догадаться. Лещенко слушать запрещали, но основная коллекция его записей оказалась у "запрещавших". У тех, кого на таможне не проверяли." После победы над фашистской Германией из советской оккупационной зоны стали возвращаться демобилизованные солдаты. Как самый дорогой подарок близким, везли в трофейных чемоданах пластинки Петра Лещенко. С горечью вспоминал о произволе, творившемся на пропускных пунктах, протоиерей Василий Ермаков в своей проповеди в храме преподобного Серафима Саровского: " ...а на границах у победителя снимали какой-то платочек, какую-то пуговку, какую-то игрушечку, которую он вёз детям своим. Нельзя. Стоял СМЕРШ. Они всё это отбирали, даже пластинки Лещенко Петра заграничные с яростью разбивались СМЕРШем. Нельзя было". Но потока пластинок, проникающих в Советский Союз, не удавалось полностью преградить. Таможенные барьеры оказались дырявыми. И звучали волшебные музыкальные жемчужины легендарного певца по всей стране от Бреста до Владивостока, радуя сердца людей. В борьбе с песнями Петра Лещенко партийная инквизиция потерпела поражение.
Продолжение следует
Сообщение отредактировал Georgo - Суббота, 27.03.2010, 10:20
"Был у Лещенко Петра какой-то ключик золотой, открывающий неведомые дверцы..."
/Юрий Ряшенцев/
С чего начать? Хотелось бы мне рассказать о некоторых замечательных людях, поклонниках таланта великого русского певца Петра Лещенко, которые стремились всеми доступными способами вернуть стране имя артиста и его песни, сохранившиеся на старых граммофонных пластинках. Время неумолимо. Сейчас уже почти не осталось среди живых тех участников ВОВ, кто имел счастье видеть Петра Лещенко и слышать его песни на концертах в первые послевоенные годы в Румынии. Если бы произвести социологический опрос среди тех, чья юность пришлась на первые послевоенные годы, то на вопрос: "Как Вы познакомились с песнями Лещенко?", ответ у многих был бы похож. Многие сказали бы, что впервые услышали песни певца с патефонов в переписи на кружках из рентгеновской плёнки. Некоторые слушали оригинальные трофейные пластинки, привезенные возвращающимися с войны воинами из Германии, Румынии, Польши или Австрии. В семьях партийных номенклатурных работников сохранялись довоенные пластинки западных фирм с песнями Лещенко, приобретенные во время заграничных поездок. В морских портах контрабандой запрещённых пластинок занимались моряки. И запретные песни опального певца в послевоенные годы звучали со старых патефонов и первых электропроигрывателей по всей стране от Камчатки до Прибалтики.
Многие из почитателей таланта певца даже не пытались спрашивать, почему эти прекрасные песни запрещены, ибо знали универсальный ответ: "Значит, так надо!". Что можно слушать, а что нельзя - решали власть имущие. А слушать можно было всё, что способствовало коммунистическому воспитанию. "Производство душ важнее производства танков!" Так утверждал "великий Друг и Учитель всего прогрессивного человечества". Партийные идеологи полагали, что песни Петра Лещенко отвлекают народ от строительства коммунизма. Сами-то вожди песни Лещенко охотно слушали, они в воспитании не нуждались. Даже ставшая почти гимном Страны Советов "Песня о Родине" Дунаевского в исполнении опального певца была чем-то опасна.
Изредка находились смелые Дон-Кихоты, которые пытались противостоять идиотизму, навязанному тоталитарной Системой всему народу. Вот характерное письмо бывшего парторга Руслана Николаевича Гришина из гор. Шихан Саратовской области, прозвучавшее в эфире радио России в одной из передач Виктора Татарского "Встреча с песней":
"Я занимаюсь пропагандой мировой культуры и песни в том числе, за что имею важную партийную "награду" - инфаркт на посту секретаря парткома. Ну, в 35 лет, это давно. А тут не так давно пришёл в музыкальную школу к двум старым знакомым поделиться мыслями о влиянии музыки на здоровье. А они собрали аудиторию человек 30 молодых преподавателей. Вот я и разволновался. Выступить то я выступил, но получил второй инфаркт. Рассказывал я им вот о чём. В начале 50-х годов мы, идейные комсомольцы (...) боролись за мировую культуру и за песни. Конечно, боролись против запрета буржуазных танцев: танго, фокстротов, доказывали, что нельзя объявлять выговор комсомольцу Вите (...) за слушание танго "Брызги шампанского". Боролись за отмену запрета на песни Петра Лещенко. Мы с самых высоких трибун доказывали, что "Журавли " Петра Лещенко не могут считаться антисоветской песней, так как это стихи Жемчужникова и написаны они, когда советов ещё не было. Ну, и так далее..."
Ну, вот снова выскочили пресловутые "лещенковские журавли", трудно от них избавиться. Но благодаря таким людям,как Руслан Николаевич, в бетонной глыбе бессмысленного тотального запрета появлялись невидимые простым глазом трещинки. Трудным и тернистым был путь от полного лжи и клеветы пасквиля с подписью О. Савича в "Комсомолке" в декабре 41-го года до закладки именной звезды Петра Лещенко в Москве на площади Звёзд 12 мая 1998 года и до присвоения имени Петра Лещенко улице и переулку в Кишинёве в следующем году.
До этих радостных для нас событий было ещё очень далеко, когда в эфире свердловского радио прозвучала первая в стране передача, посвящённая Петру Лещенко. О подробностях этой передачи сообщил мне известный екатеринбургский филофонист Сергей Пестов. Он пишет:
"Пробить первую брешь в цензурных барьерах удалось автору и редактору радиопередачи "Старый граммофон" Сергею Мироновичу Маргулису. На свой страх и риск в июле 1977 г. выпустил он в эфир эту передачу, после которой едва не вылетел с работы. Передача о жизни и творчестве Петра Лещенко была составлена по материалам коллекционера из Ростова на Дону Михаила Ивановича Мангушева."
Неожиданным, но очень важным для всех почитателей таланта певца событием было появление в центральной печати небольшой заметки. явившейся ответом на вопрос читателя из г. Жданова Бориса Леонидовича Котлярчука. Я приведу текст этой статьи полностью:
Аргументы и факты № 10, март 1988 г.
В начале 50-х годов очень популярны были песни Петра Лещенко, записанные на самодельные пластинки. Кто он - наш враг, эмигрант или заблудившийся человек? Б. Котлярчук, Жданов.
На вопрос отвечают искусствовед А. Шнеер и филофонист М. Мангушев.
О ПЕТРЕ КОНСТАНТИНОВИЧЕ ЛЕЩЕНКО (3.6.1898 - 16.7.1954) ходит столько легенд, что их хватило бы на десяток жизней. И, как всегда, легенды эти сопровождаются неточностями, ошибками. Не избежала их и русская служба Би-би-Си, недавно посятившая передачу Петру Лещенко. Родился он в поселке Исаево Одесской области (а не в Кишиневе, как утверждала Би-би-си) в малообеспеченной семье. Но вся его жизнь прошла в Румынии. куда в поисках заработка отец перевёз семью. В 17 лет Петр Лещенко стал профессиональным певцом, хотя ни музыкального, ни общего образования не получил. О таких говорят - "самородок". Он прекрасно играл на гитаре, великолепно танцевал. Но самое главное - задушевно пел. Многие песни ("Татьяна", "Туманно на душе", "Катя", "Моя Марусечка" и другие) сочинил он сам.* Для него писал известный в то время композитор Оскар Строк. В его репертуаре большое место занимали песни советских композиторов, в частности И. О. Дунаевского. И мы можем с полным правом говорить о том, что Пётр Лещенко был пропагандистом советской песни за рубежом (об этом промолчала Би-Би-Си.) К тому же следует отметить, что пел он только на русском и украинском языках (и об этом забыла сказать Би-Би-Си.) Пел песни на общечеловеческие темы - о любви, о счастьи, о душевной неустроенности, о тоске по Родине. И в то же время Пётр Лещенко исполнял немало "шлягеров", песенок-однодневок, рассчитанных на дешевую популярность, на потребность той публики, которая пришла развлечься. Было бы несправедливо обвинять в этом только самого певца, Буржуазная Румыния не баловала Петра Лещенко. С 1920 г. он вынужден выступать в кафе и ресторанах Бухареста вместе со своими младшими сестрами - Екатериной и Марией.** В 1930 г. к ним присоединилась жена Петра Лещенко, которая закончила парижское хореографическое училище и выступала на сцене. Ради заработка певец вынужден был разъезжать с гастролями по Турции, Ирану, по буржуазной Латвии, Германии, Венгрии. Лишь в 1936 г. Петр Лещенко обретает постоянное местожительство в Бухаресте. Би-Би-Си утверждает, что певец официально не признан в СССР и что причина этому - его гастроли в оккупированной Одессе летом 1942 г. Конечно, гастроли, организованные оккупантами, не красят артиста. Но вот что характерно: Петр Лещенко никогда не занимал антисоветскую позицию. Что же касается Одессы, то пребывание там певца послужило материалом для создания оперетты "Четверо с улицы Жанны" (Либретто Г. Плоткина, музыка О. Сандлера). В ней показано, что квартира и ресторан, где он выступал, были местом встречи одесских подпольщиков. После окончания Великой Отечественной войны певец часто выступал перед воинами Советской Армии, находившимися в Румынии. И его всегда тепло принимали. Однако дорога на родину оказалась для него неопредолимой. В 1948 г. болезнь прервала его артистическую деятельность. И 16 июля 1954 г. Петра Лещенко не стало. Советские музыковеды в последние годы ликвидируют так называемые "белые пятна" в истории эстрадной песни. В их работах находит отражение деятельность и тех певцов, которые по разным причинам оказались за рубежом. За пределами гласности не остаётся и имя Петра Константиновича Лещенко.
ПРИМЕЧАНИЕ (от ГС):
* Ошибся Мангушев, в перечисленных песнях только текст фокстрота "Моя Марусечка" принадлежит Петру Лещенко. ** Должно быть не Мария, а Валентина.
По содержанию этой небольшой статьи мы можем видеть, каким узким было в те годы игольное ухо цензуры. Без "языка Эзопа" нельзя было обойтись. Можно понять, почему за начало выдуманной "болезни" певца взят 1948 год. В этом году кольцо вокруг артистической деятельности Петра и Веры Лещенко окончательно замкнулось, все запланированные концерты для советских военнослужащих были отменены.
По сведениям, полученным от Сергея Пестова, две 60-минутные передачи о Петре Лещенко на радио Би-Би-Си подготовил и провел английский балалаечник и исследователь жизни и творчества певца Бибс Эккель в конце декабря 1987 года. Представляю, как жадно вслушивался в каждое слово передачи Михаил Мангушев. Повезло, радио Би-Би-Си перестали глушить с 21 января 1987 г. Поблагодарить бы автора за передачу. Но нельзя! Вражьи голоса. "Там за океаном волки воют на родном, на русском языке..." И мы узнаём из статьи, только то, о чём должен был сказать, но не сказал Бибс Эккель.
Эта статья с положительной характеристикой творчества Петра Лещенко не была первой в советской печати. Несколько раньше подобный материал о певце Михаилу Мангушеву уже удалось протолкнуть в газете "Магаданская Правда." В столице Колымского Края было легче, ибо там зубы у цензуры не были столь острые, как у московских церберов. Поэтому в белокаменной Мангушеву нужен был соавтор, который своим авторитетом мог бы рассеять страх главного редактора перед публикацией и противопоставить произволу цензуры своё влияние. Им стал 96-летний Александр Шнеер, который согласился помочь филофонисту - энтузиасту из провинции и это ему удалось. Авторитет и влияние в высших эшелонах власти он-то имел.
ШНЕЕР Александр Яковлевич (1892 - 1994) - знаменитый исследователь истории советского цирка и эстрады, театровед и театральный критик. Автор первой советской азбуки "Долой безграмотность. Букварь для взрослых", изданной в 1919 году. Это ему приписывают крылатую фразу: "Мы - не рабы. Рабы - не мы." ( Фактически в букваре Шнеера был более разнообразный набор слов: "Мы не рабы. Мы не бары. Не рабы мы. Не бары мы. Рабы-бары-раба-баба. Баба не раба.") В 1913 году Шнеер окончил филологический факультет Бернского университета в Швейцарии. После октябрского переворота несколько лет был театральным инструктором в разных политуправлениях Красной Армии. В 1924-37 годах работал в ЦК Рабис, Главискусстве, Комитете по делам искуств Автор книг и статей в газетах и журналах. Печатался с 1918 года.
МАНГУШЕВ Михаил Иванович (1917 - 1993), ростовчанин, несколько десятилетий своей жизни посвятил созданию богатейшей коллекции грампластинок первой половины ХХ века. Но главной целью его жизни было стремление способствовать реабилитации выдающихся певцов российской эмиграции Юрия Морфесси, Константина Сокольского и в первую очередь Петра Константиновича Лещенко. Он собрал на пластинках всё песенное наследие певца, накопил богатый биографический материал, установил контакт с сыном Петра Константиновича Игорем и его второй женой Джоржеттой. Часто связывался по телефону и регулярно переписывался с живущей в Москве Верой Белоусовой-Лещенко, помогал ей в приобретении пластинок с песнями мужа. Незадолго перед кончиной помог записями песен певца из своей коллекции во время съёмок в Одессе режиссером Валерием Рукиным совместно с творческим объединением "Звёздный дождь" документального фильма о Петре Лещенко. Называли его добрейшим и бескорыстным человеком.
БИБС ЭККЕЛЬ (Bibs Ekkel), наст. имя - Вивьен Джон Эккель(Vyvyan John Ekkel) родился в 1946 году в английском городе Брайтон. Его отец - поляк из Варшавы - приехал в Англию в 1940 г, был авиатехником в славном RAF - дивизионе 316. Мать - англичанка происходила из старинного рода Hutchinson. Бибс Эккель - виртуоз-балалаечник, специалист по русской музыке, автор нескольких статей о жизни и творчества Петра Лещенко за рубежом.
КОТЛЯРЧУК Борис Леонидович (1936 -1998), Мариуполь. Мне хотелось узнать, кем был читатель, осмелившийся беспокоить редакцию вопросом о судьбе Петра Лещенко. Оказалось, что Борис Котлярчук - знаток эстрады 30-х годов и любитель песен Петра Лещенко сам мог бы без труда провести цикл лекций о певце для редакции популярных "Аргументов и фактов". Цель его обращения в редакцию была понятна. Хоть что-нибудь хорошего о Лещенко, но на всю страну. И не один раз атаковал он просьбами редакции газет и журналов. Не отвечали. Боялись! С юных лет Борис Леонидович бережно создавал своё собрание материалов о жизни и творчестве Петра Лещенко: воспоминания, тексты песен, фотографии, пластинки. После передач на Би-Би-Си отважился написать письмо в Лондон и получил ответ от Бибса Эккеля. Установил контакт с родственниками Петра Лещенко в Бухаресте. Профессионально не был связан с музыкой и историей эстрады, но его глубоким знаниям мог бы позавидовать не один музыковед. Создал богатую коллекцию старых пластинок, в последние годы жизни окончил книгу "Старые песни. История и судьба". К сожалению, книга эта до сих пор не была издана. Газета "Вечерний Мариуполь" опубликовала и продолжает публиковать на своих страницах отдельные очерки из этой книги. Эти материалы доступны в Сети на сайте газеты.
После перестройки и последующего за ней развала тоталитарной Системы песенное наследие Петра Лещенко стало всеобщим достоянием на всём пространстве распавшейся советской империи. Фирма "Мелодия" издала серию долгоиграющих пластинок с песнями певца, вышли из печати первые книги и многочисленные статьи о судьбе Петра Лещенко и о его творчестве., выпускались документальные фильмы, телевизионные программы и радиопередачи. Но это уже другая история. Мне же хотелось рассказать хотя бы коротко о людях доброй воли, которые не побоялись первыми выступить в защиту имени Петра Лещенко и его таланта. Они заслужили добрую память.
Добрый день, пан Георгий! Пишет вам дочь коллекционера- филофониста Котлярчука Бориса Леонидовича - Юлия. Случайно попала на форум этого сайта и нашла вашу статью о Петре Лещенко " Они были первыми".В ней нашла информацию о моем папе, М.И. Мангушеве ( они были знакомы), Бибсе Эккеле. Приятно была удивлена тем, что уже известно о выходе отдельных очерков книги " Старые песни. История и судьба." в газете " Вечерний Мариуполь",которые были опубликованы в 2009-2010 гг.Спешу вам сообщить что книгу мне удалось издать самой, хоть и малым тиражем в г. Мариуполе (Украина), где я и проживаю.Я дала право выложить эл.версию книги на сайте Центральной библиотеки им. Короленко г. Мариуполь в разделе ресурсы - электронная библиотека - Б.Котлярчук. Вот адрес: http://www.marlibrary.com.ua/index.php?menu=oursources Уважаемый пан Георгий! Если вам интересна эта информация, ниже перечислю источники СМИ, где есть статьи и видио-сюжеты о факте выхода в свет книги, презентации ее в г. Мариуполе, награждении Б. Котлярчука посмертно дипломом лауреата конкурса " Лучшая книга 2011 года" в номинации " Краеведение.Культура и искусство." Ссылки: http://mariupol-life.com.ua/people....s-i-mat http://www.pr.ua/news.php?new=15489 http://www.sigmatv.com.ua/news/view/1694 http://www.0629.com.ua/news-17112.html http://www.sigmatv.com.ua/news/view/2236 На видио вы сможете увидеть моего папу, маму и меня. С наилучшими пожеланиями -Юлия Котлярчук.
Сообщение отредактировал Борисовна - Воскресенье, 22.04.2012, 15:47
Дорогая Юлия! Спасибо, что зашли к нам на огонёк, мы Вам очень рады. Ваш отец воспитал замечательную дочь. Спасибо за ссылки. Благодаря доступности изданной Вами книги в Сети "окрылённое музыкой слово" Вашего отца станет достоянием многих тысяч любителей песенного наследия тридцатых годов. Я могу себе представить нагромождение всех тех трудностей, которые пришлось Вам преодолеть при издании книги "Старые песни. История и судьба". Презентация книги в свете юпитеров в читальном зале Вашей библиотеки и выставка материалов из архива Бориса Леонидовича - заслуженное увенчание Ваших трудов. Отрадно видеть, что среди демонстрируемых Вами материалов оказалась также книга незабвенной Веры Лещенко "Скажите, почему?".
Очень жаль, что Ваш отец не дожил до издания своих книг, для которых собирал материал в те годы, когда поиски были особенно трудными по идеологическим причинам. Он был первопроходчиком. По проторенному им пути идут другие. Пожелаем Вам не останавливаться на достигнутом, работайте над подготовкой к изданию следующих двух книг отца. Мир не без добрых людей, Вам помогут. Что касается нашей команды, всегда откликнемся и поддержим. Мы желаем Вам выдержки и успехов, Георгий.
