| Olga777 | Дата: Среда, 23.11.2011, 00:11 | Сообщение # 1 |
 Дирижер
Группа: Администраторы
Сообщений: 817
Статус: Offline
|
Мирек А. М.
Тюремный реквием:
записки заключённого
/предисловие Г.Е. Логвиновой. М.:Права человека, 1997. - 319 с ил./
 АЛЬФРЕД МИРЕК. Бутырская тюрьма. 1943 год
Рассказывает Альфред Мирек, стр.134-137:
...Встретил я в «Бутырках» и знакомого - талантливого польского артиста кино, эстрады и варьете Эугениуша Бодо (настоящая фамилия - Жюно).
Эугениуш БОДО
В свое время миллионы людей слышали на концертах, с эстрады, с киноэкранов и пластинок голос этого популярнейшего польского актера кино, эстрады, оперетты, варьете. Он был известен и популярен не только в Польше, но и во многих странах Европы. Как у нас, например, Леонид Утесов или Андрей Миронов.
Бодо начал свою карьеру в 1925 году, появившись впервые на сцене одного из известных варшавских кабаре, где представление начиналось с песенки стражника в блестящей каске со столь же блестящей алебардой в руках и поясом на франтоватой яркой форме. Неизвестный никому тогда еще артист пел песенку столь темпераментно и увлеченно, что она создавала приподнятое настроение у зрителей на весь спектакль. Юного дебютанта сразу же заметили. Он тут же получил приглашение на другие сцены кабаре «Сфинкс», «Персидское Око», «Кви про Кво», «Черный кот», «Казино де Пари» и другие. Карьера и признание его таланта росли как на дрожжах. Он был невероятно жизнерадостным, веселым острословом, имел приятный голос, прекрасно мимифицировал, при высокой стройной фигуре блестяще танцевал.
Все его природные качества расцветали в окружении популярных и не менее, талантливых актеров тех лет, и ему было у кого учиться. Вскоре он становится ведущим в группах актеров, уже имевших имя. Это - Витольд Ролянд, Тадеуш Ольша, Людвиг Семполинский (у него он учился танцевать), очаровательная Янина Соколова (одна из его партнерш) и другие, чьи яркие имена не сходили с афиш. В кино частым партнером его был хорошо известный нам Адольф Дымша.
Он попал на сцену в период наибольшего возрождения в стране и расцвета веселого жанра кабаре (1929-1933 гг.). А как известно, становление веселых жанров, песен, танцев, водевилей и оперетт обычно совпадает с возрождением и расцветом нации, страны, государства. Именно такой процесс и происходил в годы правления великого национального патриота Юзефа Пилсудского.
К середине 1930-х годов слава Эугениуша Бодо выходит за пределы своей страны. Он выступает во Франции, Италии, Чехословакии, Испании, Швейцарии... Публика раскупает его буклеты, фото и открытки. Об артисте восторженно упоминают в книгах и очерках.
Здесь нужно отметить, отходя от хронологии, что после войны в справочной литературе обозначаются не только дата его рождения, но и смерти - 1941 год. Когда я был после войны в Польше, мне рассказывали распространенную легенду, что немцы в начале 1941 года с самолета расстреляли автобус с артистами. Автобус ехал по шоссе, загорелся, и все погибли, и вместе со всеми и Эугениуш Бодо. Ох, уж эти немцы! Нас, и не только нас, но и весь мир 50 лет уверяли Молотов и Вышинский (а коммунисты - это совесть и честь нашей эпохи), что именно немцы расстреляли 20 тысяч польских пленных офицеров в Катыне и под Калининым (Тверью), и мы не могли сомневаться в этом. Так что им, немцам, стоило еще расстрелять и автобус с артистами...
В 1940 году я видел Э. Бодо на концертах в Москве, во время гастролей Львовского Теа-джаза Генрика Варса. Как-то в отделе пластинок Москворецкого Мосторга я услышал знакомый, полюбившийся мне голос: «Отчего я сам не знаю, но всегда я вспоминаю нашей весны последний день, в парке цветущую сирень. Прожили мы день весенний, отцвели цветы сирени...» Звуки в ритме танго громко разливались по залам магазина. Я купил пластинку и заводил ее часто.
 
А через три года состоялась и встреча с певцом.
Эугениуш БОДО. БУТЫРСКАЯ ТЮРЬМА. 1943 год
Вот мы сидим на нарах в 1943 году в «Бутырках» с тем самым Эугениушем Бодо, «расстрелянным» под Львовом немцами.
Вот как он сам рассказал свою историю:
- 26 июня в 11 часов в мою квартиру во Львове вошли сотрудники НКВД и приказали быстро спуститься с ними в машину. Я успел схватить плащ и шляпу в прихожей. К городу подходили немецкие танки. Решив, что меня хотят спасти от оккупации, предоставив лучшие условия, я с добрыми шутками сел с ними в машину. Мы мчались по шоссе, как сумасшедшие, весь день. Потом я понял, что товарищи схватили первого, кого застали дома, на выбор не оставалось времени, а с пустыми руками приехать в Москву - могло не понравиться начальству. За все время моего пребывания здесь меня никто не вызывал и ни о чем не спрашивал.
Мы подружились, делили те скудные передачи, которые я получал. Помню, я разрезал пополам вареную картошку, посолил, и мы съели ее с большим удовольствием, каким сейчас некоторые едят шоколадные трюфели.
Я называл его «Жено», - ему так больше нравилось. Он много рассказывал о Польше, Варшаве, варшавянах, о своих выступлениях, гастролях по другим странам.
- Однажды я выступал в Милане. И получился такой забавный случай. Проходя по улице, я увидел в витрине одного магазина белый костюм, модно сшитый, из очень хорошего материала. Померили. Мне костюм очень понравился, но нужно было чуть поправить по фигуре и немного укоротить брюки. Владелец магазина записал гостиницу и номер моей комнаты.
- Вечером мальчик вам все привезет.
- Но учтите - я уезжаю в 9.
- Он привезет раньше.
- Костюм я не получил. А уже в Варшаве вдруг мне вручают посылку. В ней костюм и большое письмо с тысячами извинений. Мальчик перепутал адрес, а когда он вернулся и во всем разобрались, было уже поздно. Я выслал деньги и уже забыл об этом случае. Однако этот итальянец присылал мне поздравления с рождеством и пасхой и вкладывал какой-нибудь сувенир: галстук, запонки и все еще извинялся, что так получилось с костюмом.
Я получал открытки, письма и даже посылки с коротким адресом: «Варшава, Эугениуш Бодо». И всегда все доходило.
Из его обрывочных фраз складывались фрагменты его ареста и стремительного перемещения из Львова в Москву.
- К вечеру того злополучного дня мы остановились по дороге в крупном городе, чтобы заправиться и поесть. Меня заперли с машиной в охраняемом гараже Управления. Спал сидя в машине. Еды не дали ни крошки, правда попить удалось из крана, к счастью имевшегося в гараже. Здесь я понял, что никто меня спасать не собирался, что везут меня, как курицу с базара, брошенную в багажник. Для них это была добыча, в общем-то уже неодушевленная, формально необходимая по долгу службы.
Рано утром они вошли в гараж, сытые и пьяные. Их невозможно было узнать, так они изменились: из трусливых, озирающихся, маленьких, бледнолицых, с бегающими глазами ничтожеств они превратились опять в самодовольных, розовых, мордастых, с наглым взглядом властителей великой советской страны, созидателей мировой революции.
Когда они влезали в машину, переговариваясь друг с другом, упорно не замечая его присутствия, а затем с силой захлопнули дверцы, он понял: захлопнулась западня, из которой ему уже не вырваться.
В начале апреля 1943 года я ждал отправки в лагерь. Бодо оторвал от левой полы своего светлого плаща квадрат подкладки, ссучил нитки из полотенца, попросил у кого-то толстую самодельную тюремную иголку и, закатывая на колене края, подшил их. Получился платок. Это все, что он мог подарить мне на память. И эту память я пронес через обыски и лагпункты и храню до сих пор. В свою очередь, я оставил ему сумку-мешочек от одной из передач. Потом случайно узнал: он умер в лагере на севере под Кировом в сторону Архангельска в конце лета 1943 года. Когда мы расставались, у него были опухшие ноги и лицо. Стараясь заглушить чувство голода, он много пил кипятка, добавляя в него щепотку соли. Я не давал соль, но он так просил, что отказать было невозможно. Это, конечно, ускорило трагический исход.
Вскоре после моей отправки и его вызвали на этап. С большим трудом, поддерживаемый с двух сторон, цепляясь обеими руками за ручки тюремной машины, он оказался в ней. Ни шляпы, ни личного мешочка у него уже не было. Не было и никакого восприятия того, что с ним происходит. В вагон втаскивали с помощью конвоя, так как он сделался совершенно немощным - маленьким сгорбленным стариком в... сорок лет. Его толкали, пихали снизу, тянули за воротник сверху из вагона, как безжизненный мешок. Он с полузакрытыми глазами бессознательно шептал: «Проше поводе... дзенкуе... проше...». Это больше было похоже на истязание больного, чем на помощь. Плащ, к тому времени не имевший пуговиц, зацепился за что-то, и полы его разорвались от резких движений конвоя. Неудивительно - он носил его два года не снимая.
По прибытии на место он уже был в предсмертной агонии. Так на грязном, пропитанном мочой полу товарного вагона, в рваных лохмотьях умирал талантливейший артист своего времени, которому рукоплескала публика всех стран Европы.
Наша крепкая дружба с Бодо родилась не только на интернациональных чувствах, которые, безусловно, в данном случае играли решающую роль, но и просто из человеческих - чувства сострадания. В камере он был какой-то неприкаянный, отвергнутый, не находивший ни у кого сочувствия. А не общался с ним никто, потому что - иностранец. Тогда это было очень страшно, можно схватить еще одну статью («связь с иностранцем»). А то, что он был иностранец, выдавало все: не только поведение, выдержка, воспитанность, но, главное, внешний вид - на нем все было антисоветского производства.
Уже в наше время, после появления публикаций моего материала о Жюно-Эугениуше Бодо в польских газетах «Жиче Варшавы» и «Штандарт млодых», меня разыскала племянница Ж.-Е. Бодо Вера Рудзь из Томашова. Она 60 лет разыскивала своего знаменитого дядю. Невозможно передать ее переживание и радость, прочитав эти публикации. И еще больше, когда нашла человека, который был рядом в последние дни жизни с близким ей человеком. Мы стали переписываться.
В прошлом году В. Рудзь получила, наконец, официальный документ через Общество «Красного Креста» Российской Федерации. «Жено-Бодо Евгений-Богдан, 1899 г.р., артист-режиссер, был арестован 26 июня 1941 г., как социально опасный элемент и постановлением Особого совещания при НКВД СССР заключен в исправительно-трудовой лагерь сроком на 5 лет. Срок наказания отбывал в Бутырской тюрьме (г. Москва) и Архангельской области. Умер 7 октября 1943 г. Сведений о месте захоронения не имеется. В соответствии со ст. 3 закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991г. Жено-Бодо Евгений-Богдан реабилитирован».
Вот и все.
А для кого же он был «социально опасным элементом»? А кто же ответит за его мучения и смерть? И с кого спросить за миллионы затерянных где-то могил?
Однако еще тогда, находясь в камерах Бутырской тюрьмы, я стал понимать: мы, советские люди, можем гордиться, что создали единственный в мире, самый великий государственный строй, в котором никто ни за что не отвечает.
Обавторе:
Альфред Мартинович Мирек - доктор искусствоведения, профессор, специалист в области баяна и аккордеона, коллекционер музыкальных инструментов. Он автор 12 книг историко-конструкторского и методико-педагогического плана, а также более 200 статей, изданных в нашей стране и за рубежом. Им написаны две диссертации - кандидатская и докторская. Он занимал и административные должности - директора Всероссийских курсов повышения квалификации работников культуры и искусств, а затем был директором Московского областного музыкального училища.
 Альфред МИРЕК (подробно о нем читайте по ссылке: http://petrleschenco.ucoz.ru/forum/26-316 )
Более четверти века А. Мирек проводит выездные лекции по городам Центральной России, Сибири, Урала, Средней Азии, Поволжья, в ближнем и дальнем зарубежье.
Деятельность профессора А. М. Мирека в области культуры и искусства часто отражается в периодической печати нашей страны и за рубежом (во Франции, Дании, Польше, США, Нидерландах,
Чехии, Финляндии). Богатый опыт, знания, новые научные изыскания и открытия профессора Мирека представляют большой вклад не только в отечественную, но и мировую науку. Он выступает с научными докладами на Международных симпозиумах и семинарах. Он систематически дает отзывы и заключения на новые научные труды, выступает официальным оппонентом на защитах диссертаций.
Но, пожалуй, главное - это то, что профессор Мирек продолжает и сегодня вести научно-исследовательскую работу. Он полон энергии и планов. В 1989 году им создана «Схема возникновения и классификации основных моделей гармоник в мире. 1700-1990» (издана в 1992 г.). Затем издаются «Основы постановки аккордеониста». В 1994 году выходит из печати энциклопедия «Гармоника. Прошлое и настоящее», в 1995-м - «Курс эстрадной игры на аккордеоне». В этом же году он был награжден государственной наградой - почетным званием Заслуженный деятель искусств России.
А. Мирек - член культурной ассоциации Российско-Польской дружбы «Дом польский», член совета доверенных лиц Американского общества бывших советских политзаключенных (Нью-Йорк, США), член историко-просветительского правозащитного общества «Мемориал», член Совета Старейшин Российской Ассоциации жертв политических репрессий (Москва), член Российской Ассоциации музыкальных мастеров, главный эксперт.
А. Мирек обладает огромной волей, целеустремленностью, уникальной памятью и работоспособностью. Все эти качества в сочетании с неиссякаемым чувством юмора позволили написать ему эту литературного склада книгу «Записки заключенного», в которой захватывающий литературный сюжет сочетается с предельной фактологической точностью.
Редактор Г. Е. Логвинова
©http://petrleschenco.ucoz.ru
Не случайны на земле две дороги - та и эта.
Та натруживает ноги, эта душу бередит.
|
| |
| |
